"Обманывать не буду, на передовую пошла не из-за патриотизма". Монологи женщин-медиков

"Коронавирусные" надбавки казахстанские медики на передовой борьбы с пандемией получают с марта прошлого года. И если в первую волну желающих работать в госпиталях были единицы, то сегодня их очень много. Напомним, размер доплаты зависит от степени риска и отработанных часов. Максимальная ставка – у персонала инфекционных стационаров и реанимаций. Стимулирующие выплаты продолжились в 2021-м. BaigeNews.kz предлагает три истории женщин-медиков из Акмолинской области, для которых "ковидные" смены стали шансом решить свои насущные проблемы: долги, уголь, ипотека… Айгерим Закарина, Сандугаш (фамилию она просила не называть) и Зауреш Кожанова поделились с нами своими историями.

Айгерим: хочется верить, что меня снова возьмут

"Сегодня мой первый день в провизорном стационаре. Моя первая "ковидная" смена - спасибо коллегам, что поверили в меня. Я - санитарка. Раздаю еду пациентам, подношу судна. Зову медсестер, если, например, закончилась капельница. Мою тяжелых пациентов, меняю памперсы… На первом этаже лежат тяжелые больные, поэтому здесь сложнее. Работа не из простых, но я привыкла: тружусь в райбольнице Зеренды.

Больных сейчас много, почти все койки заняты. Но ситуация все равно гораздо легче, чем летом. Все вокруг так говорят. Мой рабочий день длится восемь часов – с 6 утра до 14 часов дня. Завтра, наоборот, зайду в два часа дня и выйду в десять вечера.

В "провизорку" я очень просилась. Из-за достойных доплат. В районе это более 600 тысяч за две недели. Правда, конкретная сумма зависит от количества отработанных часов.

За свою обычную работу в месяц "чистыми" я получаю 51 тысячу тенге. Есть еще пособие по потере кормильца – 31 тысяча. Супруг скончался несколько лет назад от рака.

С каждой смены меня с нетерпением ждут пятеро детей: три девочки и два мальчика. Один из них – мой внук. Так уж сложилась судьба, что старшая дочь вышла замуж, а ее сына пока воспитываю я.

Фото автора

Такой большой семье 82 тысячи на месяц, понятное дело, не хватает. Тем более что двухкомнатный домик снимаем за 15 тысяч тенге. Уголь и дрова покупаем.

Стараюсь брать подработки, ночные дежурства. В "докоронавирусное" время я помогала готовить, мыть посуду после тоев.

Из-за того, что я много работаю, средняя дочь (она тоже уже совершеннолетняя, выучилась на повара) пока сидит дома, присматривает за малышами. Топит печь, привозит от колонки воду. Больше всего боюсь, что, пока я на ночном дежурстве, случится пожар. Печь-то старая, ненадежная. Поэтому Диана дома. Она - моя главная помощница. Особенно в эти две недели.

Жалости не прошу. Что положено - платят, на работе поддерживают. Мои дети, слава Аллаху, здоровы. Почти все. У Даны, ей 15, вот уже как три года болит нога. Какой-то непонятный недуг. Врачи ставят "синдром Келлера". Это такое заболевание костей стопы, когда при ходьбе нога быстро устает и начинает болеть. Дочка прихрамывает, еще до пандемии и карантина мы перешли на домашнее обучение. Сейчас болезнь в ремиссии – Дана ходит в школу.

После окончания смены я сдам ПЦР-тест. Надеюсь, он будет отрицательным, и я сразу смогу вернуться домой. Прошел всего один день, но они уже соскучились. Выйду на свою "обычную" работу. И буду ждать новой смены в провизорном госпитале. Хочется верить, что меня снова возьмут"…

Сандугаш: непросто туда попасть – связи нужны

"Меня зовут Сандугаш. Я - мама двоих девочек. Им четыре и девять лет. Воспитываю дочек одна: с мужем в разводе. Признаюсь честно: живется непросто. Я работаю сестрой-хозяйкой в оздоровительном центре психического здоровья. Наше село называется Алексеевка. Этим же словом акмолинцы привыкли называть местную психушку. Так вот в этой самой "Алексеевке" я работаю сестрой-хозяйкой. Отвечаю за больничный инвентарь. График – с 9 до 17 часов, суббота-воскресенье – выходные. Подработку, например, дополнительные смены, беру с радостью. Потому что зарплата на руки – 71 тысяча тенге. Это весь мой доход. Не хватает. Как бы рационально я ни старалась распределять деньги.

В школу старшей дочери – форма, канцелярские принадлежности, столовая, разные сборы. Оплата в садик за младшую – восемьтысяч тенге. Кредит – 24 тысячи. Коммунальные услуги. Жилье у нас, к счастью, свое. Но квартира в двухэтажке отапливается на печи. Три тонны угля по 12 тысяч тенге. Плюс 10 тысяч – за машину. И за дрова – 20 тысяч (опять же с оплатой за подвоз). Итого – 66 тысяч тенге за зиму.

С продуктами повезло: у родственников свой магазин. Могу брать продукты под запись до зарплаты. Когда ее не хватает, часть суммы переносится на другой месяц.

И не дай Бог заболеть. Лекарства – непредусмотренная статья расходов. Но в случае болезни ее не отсрочить…

В "ковидном" стационаре я работала одну-единственную смену. Летом, в первую волну пандемии, желающих увидеть воочию новый вирус, о котором столько писали в зарубежной прессе, было немного. Боялись. Меня приняли в провизорный госпиталь в Кокшетау. Я выполняла обязанности сестры-хозяйки и санитарки. Мой рабочий день длился с восьми утра до восьми вечера. Я находилась, в основном, в "чистой" зоне, в "грязную" поднималась всего дважды – открыть окна или если, например, прорвало трубу. Потом стала брать подработку, чтобы отработать норму – 167 часов.

Обманывать не буду: на передовую пошла не из патриотизма. Труд в инфекционных и провизорных госпиталях хорошо оплачивается. Это компенсация за колоссальную физическую и моральную нагрузку, разлуку с семьями и, конечно же, риск для жизни. А любой риск должен быть оправдан. За 14 дней смены я получила 860 тысяч тенге. Это почти годовая моя зарплата. Частично погасила кредит, теперь я более-менее спокойна. Всегда, знаете ли, боишься: вдруг заболеешь или еще какой форс-мажор… Купила газплиту: старая почти развалилась. И теперь у нас есть телевизор. Раздала долги – основную сумму. Таким образом, те сложные две недели нас, можно сказать, спасли.

А смена была страшная. Я никогда не забуду первый день. Восемь смертей. Я столько покойников за все время своей работы в "Алексеевке" не видела. Дико было видеть слезы врачей, медсестер, санитарок. На нас надеются, а мы плачем. От отчаяния.

Особенно трудно было в первые три дня. Тогда особенно ощутимо не хватало лекарств, противочумных костюмов. Поэтому их не получалось менять через каждые два часа. Элементарно – знаний не хватало. Иногда медики покупали что-то очень нужное из своего кармана. Я лично видела, как врач давал деньги на тонометры. Умирали в среднем по десять человек в день.

Вообще, я думаю, должно пройти еще некоторое время, чтобы осознать обстоятельства и события "черного лета 2020-го". Те, на кого пациенты смотрели, как на Бога, вели себя по-разному. Были врачи - как герои на войне. А кто-то во время обхода не оборачивался на мольбу не "своего" пациента. Были такие, кто старался отсидеться в "чистой" зоне. Отказывались выходить к родственникам умерших, перекладывали тяжелую миссию друг на друга.

Не суди, да не судим будешь. Я понимаю их страх. Срабатывал инстинкт самосохранения. К тому же не было эффективных протоколов лечения. Те, что были, не работали! Лекарств не хватало, кислорода, оборудования…

Да и нельзя всех под одну гребенку. Но кое-что мне стало очевидным: среди молодых героев меньше. Уйдет старшее поколение, воспитанное на другой литературе, на других идеалах... И становится не по себе.

Может - и вероятнее всего - потому что я больше общалась с младшим медперсоналом, в санитарках, как, впрочем, и медсестрах, видела больше сострадания.

"Как ни приду, так покойники. Бьешься за них, выхаживаешь, а они умирают", - плакали каждое утро.

Они же больше времени проводили с больными, все мучения – на их глазах. И, опять же, именно медсестры, санитарки да еще эпидемиолог обрабатывали трупы…

На время смены наняла нянечку. Общались, как и все другие, по видеосвязи. Старшая дочь все время спрашивала, не заболела ли я. Просила носить "по восемь масок".

Анализ на коронавирус по возвращении оказался отрицательным. До сегодняшнего дня я не болела. Может, Всевышний уберег. Но ковид никуда не делся - я планирую привиться. Коллеги вакцину перенесли хорошо. И, конечно же, я бы хотела снова поработать в "инфекционке". Но во вторую волну желающих много, сегодня госпитали – лакомое место для медработников.

Непросто туда попасть – связи нужны"…

Зауреш: пусть снова буду работать в три смены, жить от зарплаты до зарплаты

Условия здесь прекрасные: комфортные палаты, где каждую кровать можно подключить к кислороду, особая система фильтрации и вентиляции воздуха. В каждой палате – душевая кабина и санузел, фильтр для воды, специальное окошко для раздачи еды и лекарств. Лекарств хватает. Недовольные, правда, всегда найдутся. Если пациент очень состоятельный, то выбирает еду, и условия для него "так себе"… Простые люди благодарят. Говорят, как на курорте.

Конечно, к черту такой курорт! Я работаю в блоке G. Он, как и другие, на сорок коек. Работаешь которую смену и думаешь: вечно у нас тяжелые. Каждый день поступают. Вчера троих выписали – пятеро поступили. Сегодня снова троих выписали – четверо новеньких.

Не отступает проклятый вирус.

Привыкла. В противочумном костюме – как в легком платьишке. Без маски – не по себе. Как когда-то без помады… Повезло, что не в реанимации. Там видят смерти. К этому невозможно привыкнуть.

Сдавала недавно кровь на антитела. Показало 112. Позвонила врачам – сказали: отлично. Пока можно на них надеяться.

Антитела – с лета. В конце июня заболела. Да так тяжело, что положили в инфекционный, где и работала. Потом еще несколько месяцев отходила. Июль пролежала на полу: сил встать не было.

Дома ждет сын. Ему девять лет. Я привыкла – он нет. До сих пор просит "защищаться" от злого коронавируса. За Димашку я спокойна, нам сказочно повезло с няней. Она с ним с самого рождения.

Сколько зарабатываю? Удивитесь, но примерно столько же, сколько и до пандемии. Не намного больше. Не потому что зарплата у медсестер в Кокшетау большая. А потому что работаю много – на трех работах. На родном участке в городской поликлинике, в частной клинике и центре адаптации несовершеннолетних. Пять лет назад оформила ипотеку по госпрограмме – до сентября нужно закрыть. Квартира однокомнатная, сын растет, ему нужна отдельная комната. Надо расширяться. Потом оплата за няню, репетиторов, кружки.

Другое дело, что зарплату сейчас получаю за две недели. И две недели могу провести дома, с сыном.

Все-таки нужно уточнить. В апреле-мае, когда было немного больных, выходило в среднем по 85 часов. Было больше выходных. И зарплата – примерно 450 тысяч тенге. Сейчас за две недели работаем 112 часов, зарабатываю в среднем 650 тысяч. Столько, конечно, на трех работах я бы не заработала. Даже если бы ночевала там.

И все же я мечтаю вернуться в поликлинику. На родной участок. Пусть снова буду работать в три смены, жить от зарплаты до зарплаты…

Лишь бы мы не теряли близких".