Интеграционный прагматизм Казахстана выверен временем — Санат Кушкумбаев

Зарождение и развитие евразийской инициативы Нурсултана Назарбаева значительно изменило субъектность региона и стран, входящих в Евразийский экономический союз. Заместитель директора Казахстанского института стратегических исследований (КИСИ) при Президенте РК, доктор политических наук Санат Кушкумбаев рассказал в своем интервью корреспонденту BaigeNews.kz о том, какие проблемы развития ЕАЭС продолжают волновать различные слои казахстанского общества, чему стоит поучиться у евразийских скептиков и почему страны Центральной Азии должны объединяться, не объединяясь.

Чутье Назарбаева и повышение субъектности

— Санат Кайрслямович, вы являетесь признанным специалистом по интеграционным процессам как в регионе Центральной Азии, так и на Евразийском пространстве. Мы все помним, что начало евразийской интеграции положила знаменитая речь Нурсултана Назарбаева в московском МГУ 29 марта 1994 года. В результате на первых порах страны постсоветского периода пытались объединиться сначала в рамках ЦАЭС (1994-2002 годы), а затем и ЦАС (2002-2005 годы), потом возник ЕврАзЭС (2001-2014 годы). Появились также Таможенный союз, ЕЭП и, наконец, с 2015 года вступил в силу договор о ЕАЭС. Как вы могли бы охарактеризовать эти вехи интеграции?

— Это последовательное движение. Когда Первый Президент озвучивал 26 лет назад эту идею, это был проброс в будущее, на перспективу. Ведь точно никто не мог тогда сказать, как и в каком виде эта идея бы воплотилась. Безусловно то, что Нурсултан Назарбаев интуитивно ощущал, чувствовал необходимость решать назревшие вопросы сообща, это сработало его чутье как политика.

Мы видим, как он в целом уже тогда предопределил идейные контуры будущего союза. Сейчас просто надо прагматично сфокусироваться на экономической политике, о чем недвусмысленно постоянно говорил Первый Президент, а также неоднократно подчеркивал Президент РК Касым-Жомарт Токаев. Это подчеркнуто в названии организации — Евразийский экономический союз. Это именно то, что необходимо Казахстану в отношениях со своими ближайшими партнерами, в частности, с Россией — взаимовыгодное сотрудничество в экономической сфере.

В условиях, когда мы не имеем самодостаточных замкнутых циклов производства, мы, конечно, стремимся создать структуру, в которой наша экономическая субъектность была бы усилена. В этом суть и других подобных международных объединений. Таких, например, как Евросоюз, АСЕАН и других структур. В этом суть и соглашения между США, Канадой и Мексикой (USMCA) о свободной торговле. В этом суть и казахстанского прагматизма, более того, в этом суть всей многовекторной внешней политики Казахстана, у истоков которой стоял Елбасы и которую поддерживал и поддерживает опытнейший дипломат и теперь наш президент Касым-Жомарт Токаев.

Ремарки Токаева и неторговые барьеры

— Недавно был проведен саммит глав государств ЕАЭС, на котором довольно неожиданно президент Казахстана выступил с критикой интеграционных процессов внутри Евразийского Союза. Как вы прокомментируете столь неожиданную для многих экспертов речь нашего президента? Что не так происходит в интеграционных процессах? В каких местах возникло напряжение и в связи с чем? Какие есть варианты решения конфликтных вопросов?

— Сразу хотел бы отметить, что в выступлении Президента Касым-Жомарта Токаева есть несколько очень важных элементов. Так, краеугольное значение Казахстан придает вопросу защиты и продвижения национальных интересов страны. Следует напомнить, что сотрудничество в рамках ЕАЭС является одним из ключевых векторов внешнеэкономической деятельности РК.

Например, с 2015 по 2019 год товарооборот Казахстана со странами ЕАЭС возрос на 30 процентов. И здесь, естественно, президент Казахстана поставил вопрос о достижении де-факто свободного движения товаров и услуг в пространстве ЕАЭС, а это требует снятия неторговых барьеров и других ограничений, существенно затрудняющих взаимную торговлю.

— Неторговые барьеры, это какие?

— Например, субсидии, квоты на импорт или экспорт, лицензирование, таможенная оценка, так называемые, санитарные нормы. Стоит отметить, что Россия имеет федеративное устройство, поэтому помимо ограничений на федеративном уровне, имеются также местные региональные барьеры. Представляете, там ведь порядка 85 субъектов федерации и каждый из них имеет свои правовые нюансы. Они должны быть учтены экспортерами, и это становится предметом другого вопроса, который нужно рассматривать уже на субнациональном уровне. Когда наши экспортеры сталкиваются с такими правовыми и другими ограничениями, например, фитосанитарного характера, то они как раз относятся к неторговым барьерам. Кстати, эти вопросы адресованы были не только России, но и другим партнерам по ЕАЭС – Кыргызстану, Беларуси и Армении.

Президент Токаев, в частности, выступил против расширения компетенции Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) в сферах здравоохранения, образования, науки, призвав к сотрудничеству в рамках существующих в ЕАЭС правовых норм. Например, когда ставился вопрос целесообразности участия представителей ЕЭК в двусторонних переговорах с третьими странами по вопросам торговли и услуг, он четко сказал, что это суверенное дело каждой страны.

Бюрократия в международных структурах порой порождает такие вот, поразительные документы…. Она зачастую живет по такой траектории, автоматически стремясь расширить свои полномочия. Между тем, такой инструмент как ЕЭК создан и предназначен для облегчения и улучшения взаимной торгово-экономической и инвестиционной деятельности. Никак иначе. Целесообразность и экономическая выгода — вот простые принципы, на основе которых должны решаться вопросы сотрудничества между странами ЕАЭС.

— Иными словами, имеет смысл сосредоточиться на решении вопросов экономического сотрудничества во взаимной торговле внутри ЕАЭС, а не пытаться перескакивать на внешнеторговые операции?

— Совершенно верно!

Геополитические помехи интеграции

— Бытует мнение, что ЕАЭС недолюбливают в Америке. Почему?

— Естественно, это отношение США к России как к конкуренту. Это уже относится к сфере геополитического соперничества между Вашингтоном и Москвой. Понятно, что ЕАЭС является крупным экономическим блоком и важным направлением деятельности для России. В свою очередь, этот блок небезразличен для американских интересов в евразийском пространстве, будь это Центральная Азия, Кавказ или Восточная Европа. Везде, где участвует Россия, обнаруживаются и предметные, пристальные интересы со стороны США.

Это было сказано еще во времена президентства Барака Обамы, тогдашний госсекретарь Хиллари Клинтон в то время открыто заявила, что ЕврАзЭС — это «геополитический проект Москвы» и что США будут пытаться всячески сдерживать подобные устремления России. Конечно, это связано с политическими трениями между США и Россией.

Под властью прагматизма

— Как к ЕАЭС относятся в Китае и Европе? Почему решили наладить сотрудничество с ЕАЭС такие далекие от Казахстана и России страны как Вьетнам и Израиль?

— Начнем с конца. Израиль и Вьетнам прагматично относятся к этим отношениям. Кстати, меньше всего, наверное, можно обвинить эти страны в каких-то геополитических амбициях в Евразии. Они имеют свои конкретные экономические интересы, поэтому понятно, что они просто стремятся выйти на рынок ЕАЭС, быть бенефициарами от торгово-экономического сотрудничества и закрепить свои позиции. Это показывает и доказывает, что потенциал Евразийского союза достаточно высок и базируется на экономическом фундаменте и их это интересует. Отсюда интерес к проекту и у других стран, в том числе и Ирана, к примеру.

Китай тоже прагматично относится к ЕАЭС. Правда, у КНР есть своя специфика с их внешнеэкономической деятельностью, но стоит отметить, что есть соглашение о сопряжении китайской инициативы «Пояса и Пути» с Евразийским экономическим союзом. Соглашение пусть и не конкретизирует сферы сопряжения, но зато демонстрирует взаимное понимание необходимости совместной и скооперированной экономической деятельности между Китаем и странами-участницами ЕАЭС. Эта масштабная китайская инициатива проходит по территории стран-участниц ЕАЭС, Пекин предметно просчитывает, какие взаимные выгоды можно получить от сопряжения интересов. Все-таки, ЕАЭС является большим рынком, объединяющим несколько стран. Плюс страны ЕАЭС являются крупнейшими экспортерами энергетических и других ценных ресурсов, в которых нуждаются как Китай, так и другие страны. Тут опять же доминирует прагматизм.

Если говорить о Европе, то следует отметить, что она довольно последовательна в продвижении своих экономических интересов. Россия является крупным партнером для ЕС. Не надо объяснять, насколько она значима для энергетической безопасности Евросоюза, газовой, например. Поэтому участие России в ЕАЭС интересует и европейские страны, которые стремятся получить свои бенефиты от межрегионального и инвестиционного сотрудничества. Крупнейшие континентальные компании Германии, Франции и Италии являются крупными торговыми партнерами как Казахстана, так и России. Вы же знаете, что суммарно Евросоюз является торговым партнером №1 для Казахстана, отсюда логично, что европейские страны мониторят и изучают складывающуюся и перспективную экономические конфигурации у восточных рубежей Европы и стремятся тоже быть торговыми партнерами союза.

Скрупулезно отделять зерна от плевел

— Тем не менее, часть казахстанского общества с недавних пор настроена против евразийской интеграции, особенно против ЕАЭС. Как вы прокомментируете этот феномен?

— Знаете, если провести аналогию, то помимо еврооптимистов, есть и евроскептики. В любом объединении в мире находятся как сторонники, так и противники. Так вот, основная часть аргументов евразийских скептиков состоит из претензий к ключевому партнеру по ЕАЭС, к России. Аргументы сводятся к обвинениям в великодержавности, в геополитических амбициях, они исходят из того, что ЕАЭС — это российский геополитический проект, который базируется не только и не столько на экономической платформе. Иначе говоря, опасения связаны с внешнеполитическими амбициями России.

Другая часть опасений евразийских скептиков связана с экономическими аргументами, согласно которым Казахстан теряет больше от участия в ЕАЭС, чем получает. Доводы здесь опираются на ряд статистических показателей. Например, ряд экономистов говорят, что Россия нарастила экспорт в страны ЕАЭС, и что как был дефицит торгового баланса, так он и сохраняется, такой дисбаланс. По их мнению, такая ситуация меняться не будет. Что тут надо делать? Надо анализировать и отделять зёрна от плевел. Надо смотреть, где есть объективные причины роста российского импорта в Казахстан, а в каких-то позициях, наоборот, уже Казахстан может нарастить свой экспорт в Россию.

Это тема для предметного и разностороннего обсуждения. И казахстанское правительство не скрывает своего интереса к этой дискуссии. Да и последние заседания в ЕАЭС показывают, что и сам президент ставит эти вопросы во главу угла. Касым-Жомарт Токаев говорит, что в этом объединении мы должны быть все бенефициарами, что все страны-участницы должны быть получателями выгоды и всё должно строиться на взаимовыгодной основе, все партнеры должны это учитывать.

Право выхода и выгода от дискуссий

— Поэтому тем, кто говорит о геополитических амбициях, стоит напомнить, что еще 6 лет назад Первый Президент Казахстана говорил о неприемлемости политизации евразийского проекта и отхода от обозначенной экономической повестки. Елбасы подчеркнул тогда «если не будут выполняться правила, описанные в договоре, Казахстан имеет право выйти из ЕАЭС. Казахстан не будет входить в организации, которые угрожают нашей независимости».

Второй аспект аргументации противников евразийской интеграции, связанный с экономическими показателями и расчетами, вопрос более сложный и многогранный. Здесь нужно четко отстаивать наши интересы. Профильным министерствам, бизнес-ассоциациям Казахстана нужно занимать проактивную позицию, системно продвигать национальные интересы с помощью всех правительственных инструментов.

Наряду с экономическим блоком госведомств, на защите экономических интересов страны должны стоять и отечественные производители, которые должны ясно указывать обществу и правительству на те ситуации, где ущемляются интересы экспортеров, наши экономические интересы. И госорганы, и бизнес должны научиться точно просчитывать как возможные потери, так и возможные выгоды от того или иного аспекта деятельности в рамках ЕАЭС. И действовать в соответствии с выверенными экономическими расчетами.

Как известно, в подобного рода объединениях (как ЕАЭС, Евросоюз и другие) не бывает односторонних преимуществ, это улица с двусторонним движением. Где есть плюсы, там всегда есть и минусы. Вопрос в том, чтобы мы стратегически просчитывали — для чего нам в перспективе это нужно, где мы получаем и получим потенциальную выгоду — в совместных производствах, каких-то циклах, цепочках поставок и технологий. Это должно быть на общенациональном уровне. Естественно, что и парламент должен быть вовлечен в этот процесс, безусловно, все общество.

То, что в нашем обществе ведутся на эту тему бурные дискуссии — это, наоборот, показатель того, что есть насущная потребность в такого рода обсуждениях. Это непрекращающийся естественный процесс.

И сейчас, уже на исходе третьего десятилетия независимости Казахстана, наше общество, наши деловые круги, наши министерства и ведомства давно созрели, чтобы прочно занять позиции проактивных, прагматичных субъектов. Пора отстаивать и защищать свои национальные интересы на основе точных расчетов, опираясь на просчитанные и прогнозируемые экономические выгоды и риски.

И опыт, сын ошибок трудных…

— Давайте рассмотрим вопрос интеграции в рамках Центральной Азии. Помнится, Нурсултан Назарбаев неоднократно, например, в 2005 году озвучивал идею создания Союза государств Центральной Азии. Что все-таки помешало создать такой союз в Центральной Азии? Что изменилось спустя более чем десятилетие? Каковы перспективы создания такого союза, пусть под другим названием сейчас? Что может предложить Казахстан, что могло бы заинтересовать наших исторических соседей-братьев?

— Опыт создания межгосударственных объединений в Центральной Азии — это, прежде всего, опыт, пусть даже неудачный. И мы сами должны извлечь из него уроки. Думаю, все страны региона извлекают эти уроки. Нет необходимости сейчас опережать события, наступать на те же грабли —создавать заново наднациональные структуры, некие формализованные союзы. Если такая спешка отталкивала в свое время страны региона, то и сейчас нет необходимости куда-то спешить.

Нужно идти другим путем, отталкиваясь от прагматизма. На данный момент еще далеко не полностью реализован потенциал двустороннего и многостороннего сотрудничества, потенциал естественного и нормального взаимодействия, который должен быть между соседними странами. И вот, пока этот потенциал не реализован — преждевременно говорить о создании каких-то формализованных объединяющих структур. Их создать-то несложно, на самом деле. Опыт-то показывает, что три таких формальных объединения уже было создано в регионе — заключались соответствующие договоры, создавались союзы, сообщества.

Однако, во-первых, все дело в деталях, а именно насколько страны готовы развивать это сотрудничество.

Во-вторых, должен все-таки быть предварительный фундамент такого объединения. В свое время Европейский союз начинался с «Объединения угля и стали», был создан Евратом (Европейское сообщество по атомной энергии, созданное в 1957 году — прим. ред.). Здание Евросоюза строилось поэтапно, кирпич за кирпичом.

Такая же постепенность должна быть и у нас. Что реально объединяет страны региона сейчас? Это водный и энергетический сектор — нам остро необходимо сотрудничество в сфере воды. Последняя техногенная катастрофа на Сардобинском водохранилище с затопленными территориями Узбекистана и Казахстана показательна в этом плане. В водной сфере странам региона необходима кооперация. Этого требуют и экология, и безопасность, и ряд других неотложных факторов. Сельское хозяйство, весь юг Казахстана представляет собой производное от ситуации в водной сфере — поливное земледелие — поэтому такое сотрудничество стало насущной необходимостью, сельское хозяйство требует рационального использования водных ресурсов.

Также период коронавирусной пандемии показывает, что нашим странам необходимо поддерживать друг друга, опираться на соседей по региону. Другой аспект — транспортный — все страны региона замкнуты, не имеют выхода к глобальным коммуникациям, поэтому эффективно будет совместное развитие транспортного, транзитного потенциала. Это нужно, это принесет выгоду всем странам региона.

Кооперация. Другого варианта нет

— Дальше — больше. Например, мы видим, что пусть даже на отверточном уровне реализуется совместная казахстанско-узбекистанская автосборочная линия в Костанае — часть своего производства узбеки переносят в Казахстан. На открытом в марте 2020 года заводе будут совместно производить автомобили. Есть планы собирать узбекские тракторы в Туркестанской области. В Шымкенте есть шинный завод, в Талдыкоргане есть производство аккумуляторов. Эти производства также могут быть вовлечены в трансграничную кооперацию. Наши страны все нуждаются в технологической модернизации, во всех странах региона с этим есть трудности. По-другому, наиболее востребованным на рынке является создание и укрепление горизонтальных связей, создание цепочек добавленной стоимости.

Пора создать уже много раз проговариваемый и назревший центральноазиатский продовольственный консорциум, который бы упорядочил и повысил эффективность производства, логистики, хранения и сбыта сельскохозяйственной продукции в странах региона. Узбекистан, к примеру, является крупным производителем плодовоовощной продукции, а в Казахстане на севере производится пшеница твердых сортов, продукции обоих государств пользуются устойчивым спросом в странах региона и в ряде других стран мира.

Нужно на первых этапах развивать взаимодополняемые естественные сферы экономики. Так, от совместной кооперации в водной сфере, в продовольственной отрасли — выиграют все страны региона. Только после того, как будет наработан и реализован потенциал двустороннего и многостороннего экономического сотрудничества можно будет рассматривать переход на другие уровни кооперации. Например, можно будет переходить к новому этапу формализации взаимодействия, к координации наших действий и стратегий в сфере внешней политики, здесь есть определенный потенциал совместного развития и ничего ущемляющего национальные интересы стран мы в этом не видим.

Наоборот, посмотрите на наше геополитическое окружение, которое представлено крупными державами. Страны региона вынуждены держаться вместе, нуждаются в координированной защите своих интересов. С одной стороны, странам перманентно угрожает афганский кризис, который требует совместного реагирования.

Окружающие регион державы имеют свои интересы, цели и задачи, порой противоречащие друг другу. Здесь у стран Центральной Азии нет намерений каким-либо образом вовлекаться в конкуренцию, тем более в противостояние. Перед нами просто стоит задача отстаивания, лучшего продвижения интересов средних и малых стран. Если мы сделаем наш регион более субъектным на международной арене, то, соответственно, более субъектными будут и сами страны, входящие в этот регион. Одно взаимосвязано с другим. Именно поэтому на протяжении всех 30 лет независимости Казахстан устами Елбасы настойчиво и неоднократно продвигал идею региональной кооперации.

Поэтому к кооперации в центральноазиатском регионе я отношусь очень позитивно и оптимистично, вижу значимый потенциал в этом направлении. Это наиболее оптимальный и перспективный путь, поскольку у стран региона нет особого набора неких «опций», из которых можно было бы выбирать.

— Спасибо за интервью!