"Вашей мамы больше нет". Истории потерявших родных во время пандемии

Почти пол года назад в Казахстан пришла эпидемия коронавируса. Вирус, к которому оказалась не готова страна и система здравоохранения в целом. И сегодня статистика насчитывает десятки тысяч заразившихся и сотни умерших от COVID-19. А социальные сети пестрят историями о переполненных больницах, нехватке аппаратов вентиляции легких, кислородных баллонов и лекарств. Не обошлось и без человеческого фактора, когда по вине медиков люди теряли близких. Корреспондент BaigeNews.kz поговорила с теми, кто потерял родных в этой эпидемии и узнал у профильного ведомства, будут ли проводиться расследования по каждому неоднозначному случаю.

История первая. "У нас 200 человек, мы не успеваем смотреть за людьми"

В прошлом году Аим Ерметова потеряла маму. Спустя ровно год (несмотря на некоторые сомнения, после послабления карантина) согласно обычаям в семье решили провести небольшой той.

"Семейное мероприятие проводил мамин братишка, позвали родственников из разных городов. Мама (Аим Ерметова) тоже решила поехать, несмотря на наши уговоры остаться. 18 июня мама уехала в Нур-Султан, а 23 вернулась. Как мы потом узнали, дядя заболел коронавирусом после мероприятия. Его сразу же положили в больницу, и ему оказали своевременную помощь. Когда мама приехала, то сразу же почувствовала, что у нее появились симптомы, схожие с ОРВИ", - вспоминает дочь Гульнара Исатаева.

К семейному врачу женщина обратилась сразу. Однако из-за очередного ужесточения карантина, запись на прием пришлось ожидать дольше обычного. К специалисту удалось попасть только спустя неделю.

"При осмотре врач даже не прикоснулся к маме, ссылаясь на то, что им запрещено прикасаться к пациентам. Даже дыхание не послушали. Просто сказали: "у вас горло красное". Назначил лекарства, которые мы тут же приобрели. После этого, спустя время, мама снова себя почувствовала плохо. Мы вызвали скорую помощь. Приехали они спустя 30 минут, послушали дыхание, измерили уровень кислорода. Диагноз – обычный ОРВИ. Назначили антибиотики. В понедельник мы снова вызвали скорую помощь, поскольку маме стало еще хуже. В среду еще раз вызвали, но маму отказывались забирать, сказали, что больницы забиты. К тому же, по их словам у мамы протекал обычный ОРВИ", - рассказывает Гульнара Исатаева.

Девушка много раз просила, чтобы из поликлиники пришел врач и проверил маму, однако никто не реагировал на ее звонки. Специалистов искали самостоятельно. В том числе и медсестер, которые могли бы поставить укол или капельницу. Однако третьего июля Аим Ерметовой снова стало плохо.

"До этого мы пытались записать маму на рентген по совету врача из "скорой". Но рентген так и не сделали, потому что мы не смогли сбить ее температуру, а на КТ с температурой не принимали. Третьего числа маме снова стало плохо и мы в очередной раз вызвали скорую помощь. Пока я приехала с малышом, пока добежала до мамы, ее уже увезли в наркологический диспансер, который переоборудовали для пациентов. Когда мы звонили маме она говорила, что ей ставят бесконечные капельницы. Одну за другой. В какой-то момент ей стало лучше. Мы так обрадовались!", - вспоминает Гульнара.

Обивая пороги больницы, Гульнара Исатаева долго не могла добиться данных о протоколе лечения или о лечащем враче. Никто не мог сказать по какой схеме лечат ее мать. Связываясь по телефону с мамой, Гульнара слышала от нее, что она до сих пор не видела своего лечащего врача, и зачастую лишь медсестры приходили, чтобы поставить очередную капельницу.

Шестого июля в 10 часов из-за резких осложнений, Аим Ерметову положили в реанимацию. В 16:00 ее не стало.

"Я помню, как заведующая пригласила меня к себе в кабинет. Она сказала, что маме резко стало плохо – у нее сатурация 45 процентов. Я не знала всех этих терминов, толком не понимала, о чем она говорит. Но я поняла, что это очень плохо. Я задалась вопросом - почему не дали возможность сделать маме КТ? Возможно, тогда у нее было бы совершенно другое лечение. Мне ничего толком не ответили. Единственное оправдание, которое я услышала: «У нас 200 человек, мы не успеваем смотреть за людьми. Это пандемия, что поделаешь. Теперь только молиться богу». Это было так спокойно сказано. Нам предложили забрать маму, предупредив, что она не выдержит транспортировку. Конечно, мы решили оставить ее. В этот же день мы отправились к Министерству здравоохранения, я просила помочь транспортировать маму, вызвать скорую помощь. Мы не успели ничего сделать. Мама ушла в районе 16:00 часов", - рассказывает Гульнара Исатаева.

Оказалось, что у Аим Ерметовой была двусторонняя пневмония. До сих пор остались вопросы, на которые семья погибшей ищет ответы до сих пор. И самый главный из них – как врачи упустили момент, когда Аим Ерметову уже нельзя было спасти.

"Когда надо было забирать вещи из больницы, нам сказали, чтобы написали заявление на имя директора, что мы не имеем претензии к врачам, к медперсоналу в целом. Конечно, на тот момент все это было сделать сложно. Мы не стали делать экспертизу, чтобы скорее забрать оттуда маму. Сейчас задаешься вопросом - как врачи могли довести до того, что сатурация была уже 45 процентов. Когда 85 процентов должны уже бить тревогу! Получается, маму не лечили. Почему ей не сделали хотя бы обычный рентген, чтобы увидеть воспаление? Почему не организовали транспортировку, если у них нет нужных аппаратов? Мама хотела жить. Это очень сложно пережить.

Сейчас мы остались лишь со своими мыслями и сотнями "почему". Почему нам никто ничего не говорил до последнего? Что нам делать с нашими вопросами, на которые никто не сможет ответить?", - спрашивает Гульнара Исатаева.

История вторая. "Я также хладнокровно посажу всех, кто причастен"

Жительница Шымкента рассказала, что врачи убили ее мать, которая более 30 лет проработала медсестрой. По словам 28-летней Айжан Ергешовой, медики забрали у ее матери и подключили купленный для нее кислородный баллон постороннему человеку.

Мама Айжан Ергешовой работала медсестрой с 1988 года. В период пандемии она наравне со всеми коллегами работала и делала уколы соседям, которые об этом просили. А затем женщина сама заболела пневмонией. Айжан вспоминает, что сначала ее маму не могли госпитализировать, так как все больницы в городе были переполнены. Когда женщина все же попала в медучреждение, выяснилось, что там нет нужных лекарств и не хватает кислородных аппаратов. И то, и другое дети пациентки приобрели сами. Три кислородных баллона им обошлись более полумиллиона тенге.

В Министерстве здравоохранения тогда пообещали разобраться в случившемся.

"Мы проведем служебное расследование", - пообещали в пресс-службе ведомства.

Позже Айжан Ергешова встретилась с акимом Муратом Айтеновым, который сообщил ей об освобождении от должностей руководителя Управления здравоохранения города и главврачей двух больниц. Айтенов объяснил, что уже проверены камеры видеонаблюдения, а также проверяют медперсонал и врача, которому родственники умершей передали лекарства. Кроме того, уже уволены главврачи двух инфекционных больниц.

Однако после этой встречи, Айжан Ергешова отметила, что в больнице бардак продолжается, а градоначальник города не умеет или не хочет решать проблемы.

"Ровно три недели назад мою маму жестоко и пока что безнаказанно убили в новой городской инфекционной больнице Асар в городе Шымкент. За эти три недели в моей жизни появились новые термины и совсем ранее незнакомые персонажи, как ДВД, генпрокуратура, следователь, УК РК, прокурор, антикоррупционная служба и так далее. Теперь я знаю первых лиц правоохранительных структур лично. Хотела бы я такие знакомства, тем более при таких обстоятельствах? Никогда в жизни! Также в жизни нашей семьи нынче присутствуют успокоительные, психологи, в том числе детский, из-за потрясения и стресса, также наши семейные доктора. Сейчас, вместо того чтобы выбирать платье на свою запланированную свадьбу или список гостей, я делаю списки необходимого на 7 дней, 40 дней, на айт", — пишет девушка.

Айжан сообщила, что смерть матери увидела с записей видеокамер из реанимации. Они зафиксировали халатное преступление медперсонала.

"Я видела записи с видеокамер из реанимации: у живой спящей женщины отобрали личный, повторюсь, купленный на наши деньги кислород и подключили другому человеку. После этого сатурация упала, у мамы начались нехватка воздуха и судороги, впоследствии моя мама умерла. Это убийство. Поэтому я также хладнокровно посажу всех, кто причастен, никаких сабр, прощения, отпустить и забыть. Была "служебная проверка" со стороны Управления здравоохранения города Шымкента и ДККБ (СЭС), которые сами установили, что это медицинский сотрудник. Это не мои выдумки, это голые факты", - написала девушка.

История третья. "Хоронили в закрытом гробу"

Акушер- гинеколог Темирбулат Билялиев любимой профессии отдал 45 лет. За его спиной десятки тысяч спасённых жизней, рождённых детей, счастливых матерей.

"Мой папа - врач от Бога. Отличник здравоохранения, 2,5 года работал врачом в Мозамбике. Он проводил уникальные операции, вырастил плеяду учеников. Оперироваться к нему приезжали из других областей Казахстана и России. Провел около 30 000 операций, одним из первых освоил лапароскопию. Он вообще был очень добрым и светлым человеком, никогда не повышал голос на коллег и медперсонал, был душой компании. Был внимателен к каждой пациентке. В 6.30 уже всегда был на работе. Бывало, что и сутками домой не приходил, когда были тяжелые пациентки. Очень честный, порядочный, никогда ни про кого плохого слова не сказал и не завидовал", - рассказывает дочь Мария Билялиева.

15 июня у Билялиева случился инсульт. Уже в больнице у него поднялась температура и появились симптомы КВИ, однако рентген и ПЦР-тест сделали только на пятый день. Результат оказался положительным.

"Как оказалось, в больнице, где он лежал, половина медперсонала тоже имели положительный ПЦР (с их слов). Это выяснилось уже перед папиной выпиской. Анализы они сдали одновременно с папой, поэтому мы считаем, что возможно КВИ он подхватил в больнице. Потом его перевели в инфекционный стационар, где папа целый день провел один, хотя он не мог ходить и говорить, поэтому нужен был уход. В инсультном отделении я ухаживала за ним. Когда я пробилась в инфекционный стационар, как пациентка, то у него даже губы были сухие: он не пил и не ел целый день. Папе назначили антибиотики ещё в инсультном отделении, которые оказались неэффективны, ни одного гипотензивного препарата не назначили. Только на следующий день пришёл лечащий врач, по моей просьбе поменял антибиотики", - вспоминает Мария Билялиева.

Уже на тот момент из-за обострения ситуации в стране, больницы были переполнены и врачей катастрофически не хватало. Когда Билялиеву стало хуже, его перевели в реанимацию. Однако, не смотря на предпринятые меры, спасти врача не удалось.

"Папы не стало через два дня, после того, как его положили в реанимацию. КВИ был сопутствующим диагнозом. Причина смерти - инсульт и ТЭЛА (Тромбоэмболия легочной артерии (ТЭЛА) преимущественно является осложнением тромбоза глубоких вен – прим.авт.). Думаю, если бы не было этого стремительного перевода, не было бы лишнего стресса для него, возможно, он бы остался жив. Ведь сам он боролся за каждого своего пациента. А самое ужасное, что мы не смогли проститься с ним, хоронили в закрытом гробу. Хотя уже тогда было положение, что родственники могут присутствовать при омовении. Нам сказали, что ничего нельзя... мама до сих пор плачет, что не подержала за руку, не сказала последние слова...", - поделилась Мария Билялиева.

Родных не вернуть, а близкие люди остались наедине с сотнями "почему", на которые никто не сможет дать ответ. В Министерстве здравоохранения заверили, что каждый летальный случай от инфекции рассматривается отдельно. Однако расследования проводятся только в отдельных случаях. В частности, если есть сомнения со стороны родных или же третьих лиц.

"Есть специальные процедуры, предусмотрены инструкции согласно которым происходит фиксация летального исхода. Соответственно проводится экспертиза и комиссией в каждом отдельном случае перепроверяется. А расследования того или иного случая могут происходить со стороны других органов, если результаты экспертизы вызывают сомнения со стороны родственников или третьих лиц. В этом случае назначают дополнительные исследования или же расследования в рамках жалобы", - сообщил корреспонденту официальный представитель Минздрава.

Однако, как показывает практика, в большинстве случаев родным приходится самим искать справедливости и доказывать вину тех или иных лиц. Примером тому стала история Айжан Ергешовой. Отметим, что на письмо Айжан Президенту Казахстана и Генеральному прокурору пока нет ответа. Но на основании этих писем девушке перезвонили из прокуратуры и Управления по надзору за качеством и безопасностью товаров и услуг. Сотрудники этих ведомств планируют провести новое расследование.